Повскакали тут с мест князь с княгинею и все богатыри, поспешили за Ильей на княжеский двор. Подбежали к Бурушке-Косматушке.
А разбойник висит у стремени, травяным мешком висит, по рукам-ногам ремнями связан. Левым глазом он глядит на Киев и на князя Владимира.
Говорит ему князь Владимир:
- Ну-ка засвищи по-соловьиному, зарычи по-звериному!
Не глядит на него Соловей-разбойник, не слушает:
- Не ты меня с бою брал, не тебе мне приказывать.
Просит тогда Владимир-князь Илью Муромца:
- Прикажи ты ему, Илья Иванович.
- Хорошо, только ты на меня, князь, не гневайся, а закрою я тебя с княгинею полами моего кафтана крестьянского, а то как бы беды не было. А ты, Соловей Рахманович, делай, что тебе приказано.
- Не могу я свистать, у меня во рту запеклось.
- Дайте Соловью чару сладкого вина в полтора ведра, да другую пива горького, да третью меду хмельного, закусить дайте калачом крупичатым, тогда он засвищет, потешит нас...
Напоили Соловья, накормили, приготовился Соловей свистать.
- Ты смотри, Соловей, - говорит Илья, - ты не смей свистать во весь голос, а свистни ты полусвистом, зарычи полурыком, а то будет худо тебе.
Не послушал Соловей наказа Ильи Муромца, захотел он разорить Киев-город, захотел убить князя с княгинею, всех русских богатырей. Засвистал он во весь соловьиный свист, заревел во всю мочь, зашипел во весь змеиный шип.
Что тут сделалось!
Маковки на теремах покривились, крылечки от стен отвалились, стекла в горницах полопались, разбежались кони из конюшен, все богатыри на землю упали, на четвереньках по двору расползлись. Сам князь Владимир еле живой стоит, шатается, у Ильи под кафтаном прячется.
Рассердился Илья на разбойника:
- Я велел тебе князя с княгиней потешить, а ты сколько бед натворил. Ну, теперь я с тобой за все рассчитаюсь. Полно тебе слезить отцов-матерей, полно вдовить молодушек, сиротить детей, полно разбойничать.
Взял Илья саблю острую, отрубил Соловью голову. Тут и конец Соловью настал.
- Спасибо тебе, Илья Муромец, - говорит Владимир-князь. - Оставайся в моей дружине, будешь старшим богатырем, над другими богатырями начальником. И живи ты у нас в Киеве, век живи, отныне и до смерти.