Еруслану Лазаревичу тотчас жаркую баню натопили. Намылся он， напарился. Стала Царь-девица угощать его винами заморскими， медами стоялыми， всяких кушаньев на стол наставила.
Напоила， накормила， начала на лютне играть да своим тонким нежным голосом подпевать.
Слушает добрый молодец не наслушается， глядит на Царь-девицу не наглядится. Потом набежало во дворец множество девиц и почали песни петь， хороводы водить.
В песнях， плясках да забавах год прошел и другой прошел. А Еруслану Лазаревичу думается： “Ох， долго загостился！ На часок заехал， а прожил два дня”. Стал было Царь-девицу благодарить：
- Пора мне ехать！
А она принялась уговаривать， ласковыми словами улещать：
- Свет Еруслан Лазаревич！ Не покидай меня， не езди， останься！
- Нет， надо мне родителей повидать！
- Успеешь с отцом， с матерью свидеться！ Побудь хоть недельку， утешь меня！
Поддался добрый молодец на уговоры да на ласку. Резвые ноги будто к месту приросли. Остался в Девьем царстве. Ему кажется - неделя прошла， ан восьмой год на исходе.
Вскоре после того， как уехал Еруслан Лазаревич， Марфа Вахрамеевна родила сына. Дали ему имя Еруслан Ерусланович. Родился Еруслан Ерусланович крепким да сильным и с самых первых дней стал так быстро расти и матереть， что на втором году казался двенадцатилетним подростком. А когда ему исполнилось семь лет， стал он могучим богатырем. Не находилось ему в поединках во всем государстве равного по силе и сноровке. Всех побеждал.
Однажды спрашивает Еруслан Ерусланович у матери：
- Скажи， сударыня матушка， где мой батюшка Еруслан Лазаревич？ Говорили， будто уехал он в Картаусово королевство к дедушке с бабушкой. Не приключилось ли в пути-дороге с ним чего？ Благослови， я поеду батюшку разыскивать.
Заплакала Марфа Вахрамеевна：
- Ну， куда ты поедешь， как опричь своего царства нигде не бывал， ничего не видал. Отец уехал и не иначе как попал в Девье царство. Околдовали， зачаровали там его， и нет оттуда возврату. А ты и вовсе погибнешь！
Не вникает в это Еруслан Ерусланович， знай стоит на своем.
- Все равно поеду， батюшку Еруслана Лазаревича разыщу и привезу домой.
Видит Марфа Вахрамеевна - не уговорить ей сына， и сказала：
- Ну， будь по-твоему， поезжай， только возьми вот этот перстень и не снимай его с руки ни днем ни ночью.
И надела на палец Еруслану Еруслановичу золотой перстень с драгоценным камнем， подарком морского змея.
Король Вахрамей тоже долго отговаривал внука， а под конец рукой махнул：
- Поезжай！
Скорым-скоро Еруслан Ерусланович снарядился и стал прощаться. Царь Вахрамей， Марфа Вахрамеевна и все нянюшки， мамушки， сенные девушки вышли его провожать. Видали， как на коня садился， да не видели， как укатился. Только пыль столбом завилась за добрым молодцем.
Ехал он долго ли， коротко ли - версты тогда были немереные， и на третий день поутру раскинулся перед ним громадный чудесный сад， а в саду дворец с золоченой крышей и хрустальными окнами. “Это и есть Девье царство”， - подумал молодой богатырь. Подъехал к воротам и вскричал громким голосом：
- Посылайте поединщика， а не то ворота порушу！ Услышала Царь-девица и спрашивает：
- Кто такой в ворота ломится， поединщика требует？
- Приехал какой-то чужестранный витязь， совсем еще， видать， молодой， - отвечает богатырь， что стоит стражником у ворот.
- Поезжай без промедления да хорошенько проучи его， невежу！ - приказала Царь-девица.
Богатырь из ворот выехал и закричал：
- Кто ты такой， молодой невежа？ В ворота ломишься да еще и поединщика требуешь！
- Вот когда съедемся， узнаешь， какой я есть невежа！ - крикнул в ответ молодой наездник.
Съехались， и Еруслан Ерусланович легким ударом с первого раза вышиб богатыря из седла.
- Смерти тебя предавать не стану！ Ступай скажи Царь-девице： пусть пошлет поединщика. Не к лицу мне с таким， как ты， силами мериться！
Побитый богатырь воротился， рассказал про могучего витязя. Царь-девица пошла будить Еруслана Лазаревича：
- Встань， пробудись， мил сердечный друг！ Приехал какой-то чужестранный младой богатырь и требует поединщика. Жалко будить тебя， да делать нечего. Ведь только на тебя и вся надежда！
Еруслан Лазаревич поднялся， надел боевые доспехи， оседлал Ороша Вещего и выехал в чистое поле， в широкое раздолье.