В старые годы появился невдалеке от Киева страшный змей. Много народа из Киева потаскал в свою берлогу， потаскал и поел. Утащил змей и царскую дочь， но не съел ее， а крепко-накрепко запер в своей берлоге. Увязалась за царевной из дому маленькая собачонка. Как улетит змей на промысел， царевна напишет записочку к отцу， к матери， привяжет записочку собачонке на шею и пошлет ее домой. Собачонка записочку отнесет и ответ принесет.
Вот раз царь и царица пишут царевне： узнай-де от змея， кто его сильней. Стала царевна от змея допытываться и допыталась.
- Есть， - говорит змей， - в Киеве Никита Кожемяка - тот меня сильней.
Как ушел змей на промысел， царевна и написала к отцу， к матери записочку： есть-де в Киеве Никита Кожемяка， он один сильнее змея. Пошлите Никиту меня из неволи выручить.
Сыскал царь Никиту и сам с царицею пошел его просить выручить их дочку из тяжелой неволи. В ту пору мял Кожемяка разом двенадцать воловьих кож. Как увидел Никита царя - испугался： руки у Никиты задрожали， и разорвал он разом все двенадцать кож. Рассердился тут Никита， что его испугали и ему убытку наделали， и， сколько ни упрашивали его царь и царица пойти выручить царевну， не пошел.
Вот и придумал царь с царицей собрать пять тысяч малолетних сирот - осиротил их лютый змей， - и послали их просить Кожемяку освободить всю русскую землю от великой беды. Сжалился Кожемяка на сиротские слезы， сам прослезился. Взял он триста пудов пеньки， насмолил ее смолою， весь пенькою обмотался и пошел.
Подходит Никита к змеиной берлоге， а змей заперся， бревнами завалился и к нему не выходит.
- Выходи лучше на чистое поле， а не то я всю твою берлогу размечу！ - сказал Кожемяка и стал уже бревна руками разбрасывать.
Видит змей беду неминучую， некуда ему от Никиты спрятаться， вышел в чистое поле.
Долго ли， коротко ли они билися， только Никита повалил змея на землю и хотел его душить. Стал тут змей молить Никиту：
- Не бей меня， Никитушка， до смерти！ Сильнее нас с тобой никого на свете нет. Разделим весь свет поровну： ты будешь владеть в одной половине， а я - в другой.
- Хорошо， - сказал Никита. - Надо же прежде межу проложить， чтобы потом спору промеж нас не было.
Сделал Никита соху в триста пудов， запряг в нее змея и стал от Киева межу прокладывать， борозду пропахивать； глубиной та борозда две сажени с четвертью. Провел Никита борозду от Киева до самого Черного моря и говорит змею：
- Землю мы разделили - теперь давай море делить， чтобы о воде промеж нас спору не вышло.
Стали воду делить - вогнал Никита змея в Черное море， да там его и утопил.
Сделавши святое дело， воротился Никита в Киев， стал опять кожи мять， не взял за свой труд ничего. Царевна же воротилась к отцу， к матери.
Борозда Никитина， говорят， и теперь кое-где по степи видна： стоит она валом сажени на две высотою. Кругом мужички пашут， а борозды не распахивают： оставляют ее на память о Никите Кожемяке.