Один князь женился на прекрасной княжне и не успел еще на нее наглядеться， не успел с нею наговориться， не успел ее наслушаться， а уж надо было им расставаться， надо было ему ехать в дальний путь， покидать жену на чужих руках. Что делать！ Говорят， век обнявшись не просидеть.
Много плакала княгиня， много князь ее уговаривал， заповедовал не покидать высока терема， не ходить на беседу， с дурными людьми не ватажиться， худых речей не слушаться. Княгиня обещала все исполнить.
Князь уехал， она заперлась в своем покое и не выходит.
Долго ли， коротко ли， пришла к ней женщина， казалось - такая простая， сердечная！
- Что，- говорит，- ты скучаешь？ Хоть бы на божий свет поглядела， хоть бы по саду прошлась， тоску размыкала.
Долго княгиня отговаривалась， не хотела， наконец подумала： по саду походить не беда，- и пошла.
В саду разливалась ключевая хрустальная вода.
- Что，- говорит женщина，- день такой жаркий， солнце палит， а водица студеная так и плещет， не искупаться ли нам здесь？
- Нет， нет， не хочу！- А там подумала： ведь искупаться не беда！
Скинула сарафанчик и прыгнула в воду. Только окунулась， женщина ударила ее по спине.
- Плыви ты，- говорит，- белою уточкой！
И поплыла княгиня белою уточкой.
Ведьма тотчас нарядилась в ее платье， убралась， намалевалась и села ожидать князя.
Только щенок вякнул， колокольчик звякнул， она уж бежит навстречу， бросилась к князю， целует， милует. Он обрадовался， сам руки протянул и не распознал ее.
А белая уточка нанесла яичек， вывела деточек： двух хороших， а третьего - заморышка； и деточки ее вышли - ребяточки.
Она их вырастила， стали они по реченьке ходить， злату рыбку ловить， лоскутики собирать， кафтанчики сшивать， да выскакивать на бережок， да поглядывать на лужок.
- Ох， не ходите туда， дети！- говорила мать.
Дети не слушали； нынче поиграют на травке， завтра побегают по муравке， дальше， дальше - и забрались на княжий двор.
Ведьма чутьем их узнала， зубами заскрипела. Вот она позвала деточек， накормила-напоила и спать уложила， а там велела разложить огня， навесить котлы， наточить ножи.
Легли два братца и заснули； а заморышка， чтоб не застудить， приказала им мать в пазушке носить，- заморышек-то и не спит， все слышит， все видит.
Ночью пришла ведьма под дверь и спрашивает：
- Спите вы， детки， иль нет？ Заморышек отвечает：
- Мы спим - не спим， думу думаем， что хотят нас всех порезати： огни кладут калиновые， котлы высят кипучие， ножи точат булатные！
- Не спят！
Ведьма ушла， походила-походила， опять под дверь.
- Спите， детки， или нет？ Заморышек опять говорит то же：
- Мы спим - не спим， думу думаем， что хотят нас всех порезати： огни кладут калиновые， котлы высят кипучие， ножи точат булатные！
“Что же это все один голос？”- подумала ведьма， отворила потихоньку дверь， видит： оба брата спят крепким сном， тотчас обвела их мертвой рукой - и они померли.
Поутру белая уточка зовет деток： детки не идут. Зачуяло ее сердце， встрепенулась она и полетела на княжий двор.
На княжьем дворе， белы как платочки， холодны как пласточки， лежали братцы рядышком.
Кинулась она к ним， бросилась， крылышки распустила， деточек обхватила и материнским голосом завопила：
- Кря， кря， мои деточки！
Кря， кря， голубяточки！
Я нуждой вас выхаживала，Я слезой вас выпаивала，Темну ночь недосыпала，Сладок кус недоедала！
- Жена， слышишь， небывалое？ Утка приговаривает.
- Это тебе чудится！ Велите утку со двора прогнать！
Ее прогонят， она облетит да опять к деткам：
- Кря， кря， мои деточки！
Кря， кря， голубяточки！
Погубила вас ведьма старая，Ведьма старая， змея лютая，Змея лютая， подколодная；Отняла у нас отца родного，Отца родного - моего мужа，Потопила нас в быстрой реченьке，Обратила нас в белых уточек，А сама живет-величается！
“Эге！” - подумал князь и закричал：
- Поймайте мне белую уточку！ Бросились все， а белая уточка летает и никому не дается； выбежал князь сам， она к нему на руки пала. Взял он ее за крылышко и говорит：
- Стань белая береза у меня позади， а красная девица впереди！
Белая береза вытянулась у него позади， а красная девица стала впереди， и в красной девице князь узнал свою молодую княгиню.