лыхали вы когда-нибудь про красную кукурузу？ Не слыхали？ Ну， так послушайте.
Всё， о чём здесь рассказывается， случилось давным-давно， ещё когда дед моего деда был мальчишкой.
Так вот， давным-давно жили в маленькой деревушке， что и сейчас ютится в горах Шаньцзяо， мать с сыном. Сына звали Ланьшэном， и был он статным и красивым юношей. Ну， а мать？ Что ж， ведь недаром говорит пословица： реке не потечь вспять， человеку не вернуть молодости. Мать Ланьшэна была стара. Да это бы ничего. Плохо， что глаза её не отличали света от темноты. Уже десять лет， как она ослепла.
Вот и приходилось Ланьшэну работать за двоих. Он выкапывал съедобные коренья в горах да собирал хворост на продажу. Тем они и жили.
Как-то продал он две огромные вязанки хворосту на базаре， а на вырученные деньги купил две горсти рису.
“Хватит нам с матерью сегодня на вечер， завтра — на утро”，— подумал Ланьшэн и отправился домой.
И полпути не прошёл， видит — сидит у обочины дороги старая-престарая женщина и горько плачет.
— Что с тобой， бабушка？ — спрашивает Ланьшэн.
— Ох， внучек，— отвечает старушка，— упала я， ногу об острый камень расшибла.
Ланьшэн оторвал лоскут от своей рубашки и перевязал старушке ногу.
Попробовала старушка встать， вскрикнула и опять упала.
— Видно， придётся мне тебя на спине нести！ — сказал Ланьшэн.— Ты где живёшь？
— На вершине вон той горы， — ответила старушка и показала рукой на восток.
Ланьшэну-то надо было как раз в другую сторону — прямо на запад. Но он ничего не сказал. Посадил старушку на спину и понёс.
Долго шёл. Спустился в ущелье， перебрёл бурливую речку вброд， поднялся по крутой горной тропинке. Пот с него так и катится， а всё же донёс Ланьшэн старушку до её бедной хижины на самой вершине горы.
Старушка жила одна. Ни сына у неё нет， ни дочери. Пожалел её Ланьшэн， развязал свой мешочек с рисом， высыпал всё， что в нём было， на стол и говорит：
— Вот тебе， бабушка， немного рису. Больше у меня самого ничего нет.
— Спасибо， внучек，— сказала старушка.— Посиди тут， подожди. Я тебе тоже сделаю подарок.
И она заковыляла из хижины во двор. А когда вернулась， уже и тень юноши исчезла. Видно， так подумал Ланьшэн： “Бедный дарит от чистого сердца， да кроме сердца ему и дарить нечего”. Вот он и не стал дожидаться старушки， пустился в обратный путь.
Идёт по горным тропам — всё вниз да вниз. Ни ветерка среди скал， солнце печёт. Жарко стало Ланьшэну， захотелось ему пить. Он прислушался — где-то невдалеке ручей лепечет. Пошёл в ту сторону юноша. Вода в ручье прозрачная， бежит по камушкам， прохладой от неё веет……
Ланьшэн наклонился зачерпнуть пригоршню воды， смотрит — что такое！ — прямо ему в ладони плывёт кукурузный початок. Вытащил его Ланьшэн и удивился： где такая кукуруза растёт？ Не белая и не жёлтая， а совсем красная， как солнце на закате. И каждое зерно с орех величиной. Попробовал он эту кукурузу — сладкая， что мёд！ Три зёрнышка разгрыз и наелся. А ведь Ланьшэн со вчерашнего вечера ничего не ел.
— Вот повезло мне，— сказал он.— Снесу кукурузу домой. На много дней еды хватит.
И вдруг стыдно ему стало. Он подумал： “Не мой ведь початок. В каждом его зёрнышке есть капля пота того， кто эту кукурузу выращивал. Надо вернуть хозяину”.
Вода вниз течёт， значит， кукуруза сверху приплыла. Пришлось Ланьшэну опять на гору карабкаться.
Шёл он， шёл и увидел женщину， что рвала траву， верно， поросятам на корм.
Ланьшэн спрашивает：
— Старшая сестра， не твой ли это початок？
— Что ты，— отвечает женщина，— у меня на поле белая кукуруза растёт. О красной кукурузе я и не слыхала никогда.
Отправился Ланьшэн дальше. Ручей с горы бежит， юноша в гору поднимается.
Вот добрался Ланьшэн до кукурузного поля. Посмотрел налево — никого， посмотрел направо — крестьянин ломает спелые початки и бросает в плетёную корзину.
— Старший брат，— говорит Ланьшэн，— вот погляди — не твой ли это початок？
— Нет，— отвечает крестьянин，— моя кукуруза жёлтая， а ты мне красную показываешь. Я красной кукурузы никогда не видел. В наших краях такая не растёт.
Ланьшэн поднял голову — далеко ли ещё до вершины горы？ Ох， далеко！ А делать нечего， надо идти. Он и пошёл.
Привёл его ручей — куда бы вы думали？ — к знакомому месту， к знакомой хижине. И навстречу ему вышла знакомая старушка， та самая， которую он на спине нёс.