- К тому же， - говорил дедушка， - когда ты попал в большой город， полезно и поучительно знать， что кроется за толстыми каменными стенами домов.
И надо же было， чтобы вся эта кутерьма с вывесками приключилась как раз в тот день， когда в город приехал дедушка. Он сам рассказывал об этом， и очень складно， хоть мама и уверяла， что он морочит мне голову. Нет， на этот раз дедушка говорил всерьез.
В первую же ночь， когда он приехал в город， здесь разыгралась страшная буря， до того страшная， что такой ни в газетах никогда не описывали， ни старожилы не помнили. Ветер срывал черепицу с крыш， трещали и валились старые заборы， а одна тачка вдруг взяла да и покатилась по улице， чтобы убежать от бури. А буря бушевала все сильнее и сильнее， ветер дико завывал， ревел и стучал в ставни， стены и крыши. Вода в каналах вышла из берегов и теперь просто не знала， куда ей деваться. Буря неслась над городом， ломала и уносила трубы. А сколько старых высокомерных церковных шпилей согнулось в эту ночь - просто не сосчитать！ И они так никогда и не выпрямились.
Перед домом почтенного брандмайора， который прибывал на пожар， когда от строения оставались только головешки， стояла караульная будка. Так вот， буря почему-то захотела лишить его этого скромного символа пожарной доблести и， опрокинув будку， с грохотом покатила ее по улице. Как ни странно， будка остановилась перед домом бедного плотникатого самого， который во время последнего пожара вынес из огня трех человек， - да так и осталась там стоять， но， конечно， без всякого умысла.
Вывеску цирюльника - большой медный таз - ветер забросил на подоконник дома советника юстиции. Вот это было сделано уж явно с целью， поговаривали соседи， ибо все-все， даже самые близкие приятельницы его жены， называли госпожу советницу "бритвой". Она была такая умная， такая умная， что знала о людях куда больше， чем они сами о себе знали.
А вывеска с нарисованной на ней вяленой треской перелетела на дверь редактора одной газеты. Подумать только， какая нелепость！ Буря， как видно， забыла， что с журналистом шутки плохи： ведь в своей газете он сам себе голова и никакой закон ему не писан.
Флюгерный петух перелетел на крышу соседнего дома， да там и остался - с каким-то злым умыслом， конечно， говорили соседи. Бочка бондаря очутилась под вывеской "Дамские моды". Меню， висевшее у входа в кухмистерскую， ветер перенес к подъезду театра， в который редко кто захаживал. Ничего себе， забавная получилась афиша： "Суп из хрена и фаршированная капуста". Публика валом повалила в театр.
Лисья шкурка с вывески скорняка повисла на шнурке колокольчика у дверей одного молодого человека， который исправно ходил в церковь， вел себя тише воды， ниже травы， стремился к истине и всем служил примером， по словам его тетки.
Доска с надписью： "Высшее учебное заведение" оказалась на бильярдном клубе， а на питейном заведении появилась вывеска детского врача： "Здесь дети приучаются к бутылочке". И вовсе это было не остроумно， а просто невежливо！ Но уж если буря захочет что-нибудь натворить， то натворит непременно， и ничего ты с ней не поделаешь.
Да， ну и выдалась же погода！ Наутро - только подумайте！ - все вывески в городе поменялись местами， а кое-где получилось такое безобразие， что дедушка， уж как ни хотелось ему рассказать об этом， только помалкивал да посмеивался про себя - я это сразу заметил， - а значит， у него что-нибудь да было на уме.
Каково же было жителям этого города， а особенно приезжим！ Они совершенно сбились с толку и ходили как потерянные. Да иначе и быть не могло： ведь они привыкли искать дорогу по вывескам！ Например， кто-нибудь хотел попасть на заседание деятелей， обсуждающих важнейшие государственные вопросы， а попадал в школу к мальчишкам， которые изо всех сил старались перекричать друг друга и только что не ходили на головах.
А были и такие， что из-за вывески вместо церкви попадали - о ужас！ - в театр.
Теперь подобных бурь больше не бывает： такую только дедушке довелось повидать， и то тогда он был еще мальчишкой. Да и вряд ли такая буря повторится при нас； разве что при наших внуках. А мы дадим им благой совет： "Пока буря перевешивает вывески， сидите-ка лучше дома".