Право， впору было подумать， будто в пруду что-то случилось， а на самом-то деле ровно ничего. Только все утки， и те， что спокойно дремали себе на воде， и те， что вставали на голову вверх хвостами - они и это умеют， - вдруг заспешили на берег. На мокрой глине запечатлелись следы их лап， и издали еще долго-долго слышалось их кряканье.
Вода тоже взволновалась， а ведь всего за минуту перед тем она стояла недвижно， отражая в себе， как в зеркале， каждое деревцо， каждый кустик， старый крестьянский дом со слуховыми оконцами и ласточкиным гнездом， а главное - большой розовый куст в полном цвету， росший над водой у самой стены. Только все это стояло в воде вверх ногами， как перевернутая картина. Когда вода взволновалась， одно набежало на другое， и вся картина пропала. На воде тихо колыхались два перышка， оброненных утками； их вдруг словно погнало и закрутило ветром. Но ветра не было， и скоро они опять спокойно улеглись на воде. Сама вода тоже мало-помалу успокоилась， и в ней опять отчетливо отразился домик с ласточкиным гнездом и розовый куст со всеми его розами. Они были чудо как хороши， но сами об этом не знали - им ведь никто об этом не говорил. Солнце просвечивало сквозь их нежные ароматные лепестки， и на душе у роз было так же хорошо， как у нас в минуты тихого счастливого раздумья.
- Как прекрасна жизнь！ - говорили розы. - Одного только хотелось бы нам - поцеловать теплое красное солнышко да вон те розы в воде. Они так похожи на нас！ А еще нам хотелось бы расцеловать и тех миленьких птенчиков вон там， внизу. Наверху， над нами， тоже есть птенчики， они высовывают из гнезда головки и попискивают. У них еще нет перышек， как у отца с матерью. Да， славные у нас соседи и вверху и внизу. Ах， как хороша жизнь！
Птенчики наверху и внизу - нижние-то только отражение верхних - были воробьи， мать и отец их - тоже. Они завладели пустовавшим с прошлого года ласточкиным гнездом и расположились в нем как у себя дома.
- Что это плавает по воде？ Утиные дети？ - спросили воробьишки， увидав утиные перья.
- Не задавайте глупых вопросов！ - отвечала воробьихамать. - Не видите разве， что это перья， живое платье， какое ношу и я， какое будет и у вас，
- только наше-то потоньше！ Неплохо бы положить эти перышки в гнездо - они славно греют. Хотелось бы мне знать， чего испугались утки. Должно быть， что-нибудь случилось там под водой， не меня же они испугались…… Хотя， положим， я довольно громко сказала вам "Пип！". Тупоголовые розы должны бы знать， что случилось， но они никогда ничего не знают， только глядятся на себя в пруд да пахнут. Ох， как они мне надоели， эти соседи！
- Послушайте-ка этих милых птенцов наверху！ - сказали розы. - Они тоже начинают пробовать голос. Они еще не умеют， но скоро научатся щебетать！ То-то радости будет！ Приятно иметь таких веселых соседей！
В это время к пруду подскакала пара лошадей на водопой. На одной сидел верхом деревенский парнишка. На нем ничего не было， он поснимал с себя все， одну только черную шляпу оставил. Она была черная， с широкими полями. Парнишка насвистывал， словно птица， и забрался с лошадьми на самую глубину пруда. Проезжая мимо розового куста， он сорвал розу， заткнул ее за ленту шляпы и теперь воображал себя страсть каким нарядным！ Напоив лошадей， он уехал. Оставшиеся розы глядели вслед уехавшей и спрашивали друг друга：
- Куда это она отправилась？
Но никто этого не знал.
- Я бы тоже не прочь пуститься по белу свету！ - сказала одна роза. - Только нам и в своей зелени неплохо！ Днем солнышко пригревает， ночью небо светится еще краше！ На нем много маленьких дырочек， через них и видать！
Дырочками они считали звезды - розам ведь можно и не знать， что такое звезды.
- Мы оживляем собою весь дом！ - сказала воробьиха. - К тому же ласточкины гнезда приносят счастье， как говорят люди. Вот почему они так рады нам！ Но соседи， соседи！…… Этакий вот розовый куст у стены только разводит сырость. Надеюсь， когда-нибудь его уберут отсюда， и на его месте вырастет хлеб. Розы на то только и годны， чтоб любоваться ими да пахнуть， самое большее - торчать в шляпе. От моей матери я слыхала， что они каждый год опадают， и тогда жена крестьянина собирает их и пересыпает солью， причем они получают уже какое-то французское имя， не могу его выговорить， да и без нужды мне. Потом их подогревают на огне， чтобы они были душистее. Вот и все. Они только на то и годятся， чтобы услаждать нос да глаза. Поняли？……