В Китае， как ты， наверное， знаешь， и сам император китаец， и все его подданные китайцы.
Давным-давно это было， но потому-то и стоит рассказать эту историю， пока она еще не совсем позабыта.
Во всем мире не нашлось бы дворца лучше， чем у китайского императора. Он весь был из драгоценного фарфора， такого тонкого и хрупкого， что и дотронуться страшно. В саду росли диковинные цветы， и к самым лучшим из них были привязаны серебряные колокольчики. Они звенели， чтобы никто не прошел мимо， не заметив цветов. Вот как хитро было придумано！
Сад тянулся далеко-далеко， так далеко， что и сам садовник не знал， где он кончается. За садом был чудесный лес с высокими деревьями и глубокими озерами， и доходил он до самого синего моря. Большие корабли могли заплывать прямо под ветви， и здесь， у самого берега моря， жил соловей. Пел он так дивно， что его заслушивался даже бедный рыбак， у которого и без того дел хватало.
Со всех концов света приезжали в столицу императора путешественники； все они дивились дворцу и саду， но， услышав соловья， говорили： "Вот это лучше всего！" Вернувшись домой， они рассказывали об увиденном. Ученые описывали в книгах столицу， дворец и сад императора и никогда не забывали о соловье - его хвалили особенно； поэты слагали чудесные стихи о соловье， живущем в лесу у синего моря.
Книги расходились по всему свету， и некоторые дошли до самого императора. Он сидел в своем золотом кресле， читал и каждую минуту кивал головой - очень уж приятно было читать похвалы своей столице， дворцу и саду. "Но соловей лучше всего！" - стояло в книге.
- Как！ - сказал император. - Что за соловей？ Ничего о таком не знаю！ Неужто в моей империи， и даже в моем собственном саду， есть такая птица， а я о ней ничего не слыхал？ И вот приходится вычитывать такое из книг！
И он послал за своим первым министром. Тот был такой важный， что если кто-нибудь чином пониже осмеливался заговорить с ним или спросить о чем-либо， он отвечал только： "П！" - что ровно ничего не значит.
- Говорят， у нас есть замечательная птица по имени соловей， - сказал император. - Говорят， лучше ее нет ничего в моем государстве. Почему мне ни разу о ней не докладывали？
- Никогда не слыхал такого имени， - сказал министр. - Наверное， она не была представлена ко двору！……
- Желаю， чтобы она явилась во дворец и пела предо мной сегодня же вечером！ - сказал император. - Весь свет знает， что у меня есть， а я не знаю！
- Никогда не слыхал такого имени！ - повторил министр. - Будем искать， разыщем！
А где ее разыщешь？
Министр бегал вверх и вниз по лестницам， по залам и коридорам， но никто из придворных， к которым он обращался， ничего не слыхал о соловье. Тогда министр снова прибежал к императору и заявил， что сочинители， верно， рассказывают сказки.
- Ваше императорское величество！ Не верьте всему， что пишут в книгах！ Все это одни выдумки， так сказать， черная магия！
- Но ведь книга， в которой я прочел о соловье， прислана мне могущественным императором Японии， в ней не может быть неправды！ Хочу слышать соловья！ Он должен быть здесь сегодня вечером！ Объявляю ему мое высочайшее благоволение！ А если его не будет， весь двор， как отужинает， будет бит палками по животу！
- Цзин-пе！ - сказал первый министр и снова забегал вверх и вниз по лестницам， по залам и коридорам， а с ним вместе забегала и половина придворных - уж больно им не хотелось， чтобы их били палками по животу. И все лишь об одном и спрашивали： что это за соловей， которого весь свет знает и только при дворе никто не знает.
Наконец на кухне нашли одну бедную девочку. Она сказала：
- Господи！ Как не знать соловья！ Вот уж поет-то！ Мне позволено относить по вечерам моей бедной больной матушке остатки от обеда. Живет она у самого моря. И вот когда на обратном пути я устану и присяду отдохнуть в лесу， я слушаю соловья. Слезы так и потекут из глаз， а на душе-то так радостно， словно матушка целует меня！
- Девочка， - сказал министр， - я зачислю вас на должность при кухне и исхлопочу вам позволение посмотреть， как кушает император， если вы проведете нас к соловью. Он приглашен сегодня вечером к императору！
И вот все отправились в лес， в котором жил соловей. Шли они， шли， как вдруг замычала корова.
- О！ - сказал камер-юнкер. - Вот он！ Какая， однако， сила у такого маленького создания！ Мне определенно уже доводилось слышать его！