- Нет， это корова мычит！ - отвечала маленькая кухарка. - А нам еще далеко идти！
Вот в пруду заквакали лягушки.
- Восхитительно！ Восхитительно！ - сказал придворный священник. - Теперь я его слышу！ Точь-в-точь как малые колокола！
- Нет， это лягушки！ - отвечала маленькая кухарка. - Но теперь， пожалуй， скоро услышим и его！
И вот запел соловей.
- Вот он！ - сказала девочка. - Слушайте！ Слушайте！ А вон и он сам！
И она указала на серенькую птичку среди ветвей.
- Возможно ли！ - сказал министр. - Никак не воображал его себе таким！ Уж больно простоват на вид！ Верно， он стушевался при виде стольких знатных особ.
- Соловушка！ - громко крикнула девочка. - Наш милостивый император хочет， чтобы ты ему спел！
- С величайшим удовольствием！ - отвечал соловей и запел так， что любо-дорого было слушать.
- Совсем как стеклянные колокольчики！ - сказал министр. - Смотрите， как он старается горлышком！ Просто удивительно， что мы не слышали его раньше！ Он будет иметь огромный успех при дворе！
- Спеть ли мне еще для императора？ - спросил соловей. Он думал， что император был тут.
- Мой несравненный соловушка！ - сказал министр. - Имею приятную честь пригласить вас на имеющий быть сегодня придворный праздник. Не сомневаюсь， что вы очаруете его императорское величество своим восхитительным пением！
- Меня лучше всего слушать в лесу！ - сказал соловей， но все же охотно подчинился воле императора и последовал за придворными.
А дворец-то как украшали！ Фарфоровые стены и пол сверкали тысячами золотых фонариков， в проходах были выставлены самые лучшие цветы с колокольчиками. Беготни и сквозняку было куда как много， но все колокольчики звенели так， что ничего не было слышно.
Посреди огромного зала， где сидел император， установили золотой шест для соловья. Весь двор был в сборе， а маленькой кухарке дозволили стать в дверях - ведь она уже была в звании придворной поварихи. Все надели свои лучшие наряды， и все глядели на маленькую серую птичку， а император кивнул ей головой.
И соловей запел так дивно， что у императора слезы набежали на глаза， и тогда еще краше запел соловей， и песнь его хватала за сердце. Император был очень доволен и хотел пожаловать соловью свою золотую туфлю на шею. Но соловей с благодарностью отказался：
- Я видел на глазах императора слезы， и для меня нет ничего драгоценнее！ Слезы императора-это ведь настоящее чудо！ Я награжден с избытком！
И он вновь запел своим дивным， сладостным голосом.
- Ах， очаровательнее кокетства и помыслить нельзя！ - говорили придворные дамы и стали набирать в рот воды， чтобы булькать， когда с ними кто-нибудь заговорит. Им казалось， что тогда они сами будут похожи на соловья. Даже слуги и служанки объявили， что они довольны， а ведь это немало - угодить им труднее всего. Да， соловей положительно имел успех.
Его определили при дворе， отвели ему собственную клетку и разрешили гулять два раза днем и один раз ночью. К нему приставили двенадцать слуг， и каждый держал его за привязанную к лапке шелковую ленточку. И прогулка была ему не в прогулку.
Весь город говорил об удивительной птице， и когда двое знакомых встречались， один сейчас же говорил： "соло"， а другой доканчивал： "вей！"
- и оба вздыхали， поняв друг друга. А еще именем соловья были названы одиннадцать сыновей мелочных торговцев， хотя всем им слон на ухо наступил.
И вот однажды императору пришел большой пакет с надписью： "Соловей".
- Не иначе как еще одна книга о нашей знаменитой птице， - сказал император.
Но это была не книга， а шкатулка с затейливой штучкой - искусственным соловьем. Он был совсем как настоящий и весь отделан алмазами， рубинами и сапфирами. Заведешь его - и он мог спеть песню настоящего соловья， и его хвост при этом так и ходил вверх и вниз， отливая золотом и серебром. На шее у него была ленточка с надписью： "Соловей императора Японии ничто по сравнению с соловьем императора китайского".
- Какая прелесть！ - сказали все в один голос， и того， кто принес искусственного соловья， тотчас утвердили в звании "обер-поставщика соловьев его величества".
- Теперь пусть-ка споют вместе， интересно， выйдет у них дуэт？
И им пришлось спеть вместе， но дело на лад не пошло： настоящий соловей пел по-своему， а искусственный - как шарманка.