Бедняга Йоханнес был в большом горе： отец его лежал при смерти. Они были одни в своей каморке； лампа на столе догорала； дело шло к ночи.
- Ты был мне добрым сыном， Йоханнес！ - сказал больной. - Бог не оставит тебя своей милостью！
И он ласково-серьезно взглянул на Йоханнеса， глубоко вздохнул и умер， точно заснул. Йоханнес заплакал. Теперь он остался круглым сиротой： ни отца у него， ни матери， ни сестер， ни братьев！ Бедняга Йоханнес！ Долго стоял он на коленях перед кроватью и целовал руки умершего， заливаясь горькими слезами， но потом глаза его закрылись， голова склонилась на край постели， и он заснул.
И приснился ему удивительный сон.
Он видел， что солнце и месяц преклонились перед ним， видел своего отца опять свежим и бодрым， слышал его смех， каким он всегда смеялся， когда бывал особенно весел； прелестная девушка с золотою короной на чудных длинных волосах протягивала Йоханнесу руку， а отец его говорил： "Видишь， какая у тебя невеста？ Первая красавица на свете！"
Тут Йоханнес проснулся， и прощай все это великолепие！ Отец его лежал мертвый， холодный， и никого не было у Йоханнеса！ Бедняга Йоханнес！
Через неделю умершего хоронили； Йоханнес шел за гробом. Не видать ему больше своего отца， который так любил его！ Йоханнес слышал， как ударялась о крышку гроба земля， видел， как гроб засыпали： вот уж виден только один краешек， еще горсть земли - и гроб скрылся совсем. У Йоханнеса чуть сердце не разорвалось от горя. Над могилой пели псалмы； чудное пение растрогало Йоханнеса до слез， он заплакал， и на душе у него стало полегче. Солнце так приветливо озаряло зеленые деревья， как будто говорило： "Не тужи， Йоханнес！ Посмотри， какое красивое голубое небо - там твой отец молится за тебя！"
- Я буду вести хорошую жизнь！ - сказал Йоханнес. - И тогда я тоже пойду на небо к отцу. Вот будет радость， когда мы опять свидимся！ Сколько у меня будет рассказов！ А он покажет мне все чудеса и красоту неба и опять будет учить меня， как учил， бывало， здесь， на земле. Вот будет радость！
И он так живо представил себе все это， что даже улыбнулся сквозь слезы. Птички， сидевшие на ветвях каштанов， громко чирикали и пели； им было весело， хотя только что присутствовали при погребении， но они ведь знали， что умерший теперь на небе， что у него выросли крылья， куда красивее и больше， чем у них， и что он вполне счастлив， так как вел здесь， на земле， добрую жизнь.
Йоханнес увидел， как птички вспорхнули с зеленых деревьев и взвились высоко-высоко， и ему самому захотелось улететь куда-нибудь подальше. Но сначала надо было поставить на могиле отца деревянный крест. Вечером он принес крест и увидал， что могила вся усыпана песком и убрана цветами， - об этом позаботились посторонние люди， очень любившие доброго его отца.
На другой день рано утром Йоханнес связал все свое добро в маленький узелок， спрятал в пояс весь свой капитал， что достался ему в наследство，
- пятьдесят талеров и несколько серебряных монет， и был готов пуститься в путь-дорогу. Но прежде он отправился на кладбище， на могилу отца， прочел над ней "Отче наш" и сказал：
- Прощай， отец！ Я постараюсь всегда быть хорошим， а ты помолись за меня на небе！
Потом Йоханнес свернул в поле. В поле росло много свежих， красивых цветов； они грелись на солнце и качали на ветру головками， точно говорили： "Добро пожаловать！ Не правда ли， как у нас тут хорошо？" Йоханнес еще раз обернулся， чтобы взглянуть на старую церковь， где его крестили ребенком и куда он ходил по воскресеньям со своим добрым отцом петь псалмы. Высоко-высоко， на самом верху колокольни， в одном из круглых окошечек Йоханнес увидел крошку домового в красной остроконечной шапочке， который стоял， заслонив глаза от солнца правою рукой. Йоханнес поклонился ему， и крошка домовой высоко взмахнул в ответ своей красной шапкой， прижал руку к сердцу и послал Йоханнесу несколько воздушных поцелуев - вот так горячо желал он Йоханнесу счастливого пути и всего хорошего！
Йоханнес стал думать о чудесах， которые ждали его в этом огромном， прекрасном мире и бодро шел вперед， все дальше и дальше， туда， где он никогда еще не был； вот уже пошли чужие города， незнакомые лица， - он забрался далеко-далеко от своей родины.
Первую ночь ему пришлось провести в поле， в стогу сена， - другой постели взять было негде. "Ну и что ж， - думалось ему， - лучшей спальни не найдется у самого короля！" В самом деле， поле с ручейком， стог сена и голубое небо над головой - чем не спальня？ Вместо ковра - зеленая трава с красными и белыми цветами， вместо букетов в вазах - кусты бузины и шиповника， вместо умывальника - ручеек с хрустальной свежей водой， заросший тростником， который приветливо кланялся Йоханнесу и желал ему и доброй ночи и доброго утра. Высоко над голубым потолком висел огромный ночник - месяц； уж этот ночник не подожжет занавесок！ И Йоханнес мог заснуть совершенно спокойно. Так он и сделал， крепко проспал всю ночь и проснулся только рано утром， когда солнце уже сияло， а птицы пели：